Камзол
В поднебесном мире мало есть явлений лучше и приятнее, чем Италия летом. Ровные округлые камни итальянской мостовой, согреваемые летний итальянским солнцем создают ощущение лучшего, деликатнейшего массажа. Прохладный, чистый итальянский воздух пьянит, как дорогое вино. Легкий итальянский ветерок, шевеля ветвями тенистых деревьев, играет нам древние, но в то же время понятные мелодии, не хуже арфы или меноры. И весь этот мир уже стоит своего существования только потому, что в нем есть Италия летом.
Так думал Альфонсо Бениэстраре, который, весьма удачно, в этот момент как раз шагал по каменной миланской мостовой теплым летним итальянским деньком. Это был его один из двух любимых моментов дня. Когда он шагал по каменной миланской мостовой из дома на работу и второй раз, когда он шагал по каменной миланской мостовой с работы домой. Путь, который занимал у него ровно 14 минут. Конечно, возможно, что он занимал не так ровно, но пока еще часов точнее минуты просто не изобрели. В эти минуты он мог просто идти, не думая ни о чем, и наслаждаться тем даром божьим, что даровал всемогущий Господь жителям Милана.
Однако Альфонсо был бы последним, кто бы ругал свою работу. Ведь он был не каким-нибудь сапожником или каменотесом. Нет, все эти практичные приземленные профессии обошли Альфонсо стороной. Он был человеком от Искусства… субстанции, которой кланялась и на которую молилась вся современная Италия.
Практически полностью заняв мировой рынок искусства, Италия сумела создать себе имидж новаторской, современной и развивающейся страны, страны на самом пике мощнейшего мирового движения, который есть Ренессанс. Это движение, которое прокатилось по Европе и затронуло всех и каждого. И Италия была впереди, со знаменем в одной руке и мечом в другой, готовая бороться за светлое будущее, где индивид гордо держит голову и черпает силы во все прекрасном, что может дать человечество.
Но вот Альфонсо уже увидел небольшое, но стильное и изящное здание своей студии, этого оплота высокого Ренессанса. Студия Eclettico Arti была одной из крупнейших художественных студий Милана, а значит и всей Италии, что само собой значит и всей цивилизованной Европы, и, мне действительно необходимо продолжать? Поэтому невозможно было даже предположить, что эта студия будет ютится в какой-нибудь серой средневековой лачуге. Нет! Специально нанятые архитекторы выжали из камня и дерева все, что только можно выжать из камня и дерева, создав миниатюрный дворец, полный деталями, но не безвкусный, сочетающий современность и античность. Здание, которое смотрело свысока, и в то же время приглашало приобщится уже наконец к современности с ее изощренным великолепием.
* * *
Перед зданием студии Альфонсо увидел мальчика, годов 13-14 от роду, который рисовал камешками на мостовой. Альфонсо снисходительно кивнул мальчику и улыбнулся
-Хочешь тоже стать творцом, человеком искусства? Молодец, сынок, глядишь мы найдем тебе местечко через пару лет
Мальчик лишь посмотрел на дородного хозяина студии и вернулся к своему рисованию.
Альфонсо же, пожав плечами, проследовал внутрь.
И стоило ему сделать первый шаг в родной студии, как его тут же обступила со всех сторон разношерстная толпа. Художники, скульпторы, редакторы, секретари – весь этот люд галдел и перебивал друг друга. Альфонсо сделал глубокий вдох, полуприкрыв глаза. Он знал, что его ждет напряженный рабочий день, но он был готов. Он черпал счастье в осознании, что благодаря ему движется эта машина, под названием Искусство и в этом его труд и его награда. И без него ничего никуда двигаться не будет.
-Доброе утро всем. Лаура, - обратился Альфонсо к своей секретарше – рассортируйте всех в порядке важности и запускайте по одному ко мне в кабинет.
Сказав это, Альфонсо гордо прошествовал в кабинет, где он уселся за большой стол, сложил руки и кивком показал, что можно начинать рабочий день.
Со всеми текущими мелочами, которые неизбежно накапливаются на начало рабочего дня, Альфонсо по давней привычке, расправлялся быстро и решительно. Нечего было затягивать с мелочами, отвлекающими от работы. Ведь им предстояло двигать мир сегодня, как и каждый день. Быстро были решены вопросы с материалами, финансовыми мелочами и расписанием. Последним гостем, которого Лаура завела в кабинет, был застенчивый молодой человек в небогатой одежде.
-Господин Бениэстраре, позвольте представить вам – Джузеппе Семименте. Вы должны помнить – это племянник Гвидо Семименти.
-Старина Гвидо! Конечно я помню его. Как поживает Гвидо нынче?
-Плохо сэр, болезнь совсем доконала его.
-Да, в эти годы о чем только думаешь, так это о здоровье. Видит бог, он вел не очень здоровый образ жизни, с его профессией. И все-таки, самый чертовски талантливый чертов рисователь, что я когда-либо встречал. Не чета этим бездельникам, что я держу здесь. Мы все будем молиться Деве Марии о его выздоровлении. Он должно быть послал тебя обучаться мастерству преобразования неживой материи в живое искусство?
-Да, господин. Дядя Гвидо говорит, что у меня есть задатки.
-Славно, мальчик, славно. Нам всегда нужны новые люди и если уж сам Гвидо Семименте считает, что из тебя выйдет толк, то с моей стороны стоит обратить внимание на его слова. Что же, не думаю, что ты особо занят, так почему бы нам не начать прямо сейчас? У меня сейчас как раз обход мастерских, поэтому следуй за мной, следи за работой и не стесняйся спрашивать, если у тебя будут вопросы. Твоим же собственным мастерством мы займемся в конце.
И они направились в обход по студии.
* * *
Первое, куда они зашли, был цех портретистов. Здесь трудилось около дюжины растрепанных, перемазанных красками художников. Перед каждым из них стоял холст, где был изображен торс человека на фоне унылого и не обремененного характеристиками пейзажа.
-Смотри, Джузеппе, - наш хлеб. Портреты – наше главное направление и источник дохода.
-Но господин Бениэстраре… - робко заговорил Джузеппе.
-Прошу тебя, мой мальчик, Альфонсо, просто Альфонсо.
-Но господин Альфонсо, на них же нет лица!
Альфонсо задумался на мгновение.
-Ну конечно же нет лица. Ведь владелец еще не заплатил за них. Его лицо и прочие особенности появятся как только он оплатит заказ.
-Но зачем рисовать портрет, если еще нет заказчика?
Альфонсо рассмеялся
-Да, тебе многому предстоит научиться. Какая разница, есть ли заказчик или нет. Ведь не клиенты же двигают Искусство, этого коня Ренессанса. Мы двигаем искусство! Наша обязанность и повинность. А заказчик – он найдется. Ведь не художникам же заботится о привлечении клиентов? Нет, их разум занят лишь творением. Мы еще придем сегодня к тем, кто заботится о клиентах.
Альфонсо с благожелательной улыбкой замолчал, ожидая еще вопросов. Но молодой человек молча взирал на холсты.
-Да, Джузеппе. Теперь поговорим о том, что главное в картине. Главная и первоочередная вещь – это холст. Важно, чтобы он был сделан из наиболее качественных материалов. Ведь без качественного и крепкого холста будет сложно нанести на него нашу специальную краску и разнообразные элементы, которые я покажу тебе позднее. Не менее важен материал и вес рамы, ведь от этого зависит ценовая и техническая разбивка по категориям. Само собой, я не говорю о том, что для портретов используются только высокачественные краски с высокой насыщенностью цвета. Портрет должен быть ярким…. Парень, ты слушаешь меня?
Джузеппе, стоящий с отсутствующим видом, не глядя на директора проговорил:
-Господин Альфонсо, но почему портреты все одинаковые?
-Ну не скажи, парень. Конечно, в данный момент здесь в основном 7 серия с озером и лугом, поэтому да, они в основном кажутся одинаковыми. Дело в том, что каждая отдельная серия копируется с 1 мастер-портрета. Так удобнее работать. Но здесь есть и 6 серия с горами. Ну и я уже не говорю про различный размер.
-Но какое отношение имеет размер?
На этот раз Альфонсо уже удивленно посмотрел на молодого человека.
-Размер имеет ключевое значение, про что я тебе и говорил. Ведь размер картины определяется типом носителя.
-Носителя?
-Жилища, где он будет висеть.
-Жилище определяет картину?
Альфонсо был озадачен.
-Да, парень… Я предполагал что тебе предстоит многое узнать, но даже думать не предполагал что все настолько запущено.
Пойдем в следующий цех, а я пока расскажу тебе о главном принципе современной Живописи.
* * *
-Итак, представь себе. – начал лекцию Альфонсо, когда они вышли из цеха, - Ты простой торговец рыбой. И вот, спустя годы торговли, у тебя наконец появились деньги, чтобы наконец-то приобщить себя к Искусству, а значит и к вершине цивилизации. Но увы, твое воспитание, обучении и жизнь не привило и не могло привить тебе какого либо художественного вкуса. Но ты слушал от друзей, что мол, сведущие люди покупают себе, вот скажем портреты. И ты идешь в студию, скажем Eclettico Arti – Альфонсо шутливо подмигнул, - и заказываешь себе портрет. Мы, конечно же, спросим: “А куда вы его повесите”, потому что мы, конечно же, заботимся о своих клиентах.
Но ради демонстрации, предположим, что мы не спросили его о его доме. Он купил портрет, пришел домой и повесил его на стену. И ужас, стена эта земляного цвета в одной из этих утлых городских хибар. Хуже того – картина не освещена как надо, она не контрастирует с цветом стены, да еще и не вписывается по размерам. Ужас, да и только.
Слава господу, корифеи Искусства об этом подумали и создали Personale Edificio – первый из Художественных Мест для Проживания. В нем все рассчитано для правильного вкуса и искусства. Так что хозяин может, не заморачиваясь, получить все те бонусы, что дает Искусство, повысить свой статус и зажить, наконец, жизнью высшего человека. Конечно, конкретная модель PE зависит от его доходов. Размеры до потолка, количество комнат, размер окон, их расположение. Все это изменяется, докупается и переустанавливается. Например, Окна можно ставить как душе захочется.
Мы же, в свою очередь, зная модель его PE, можем предложить ему соответствующий портрет, который по размеру, холсту и раме будет идеально подходить к его PE.
-Так люди прямо покупают эти PE и живут в них?
-Конечно, и покупают для них искусство. Нет, конечно, в них можно заниматься и всякими бытовыми вещами. Его свобода в использовании – это даже минус. Потому что не все умеют правильно использовать свой дом. Искусство даже в таких выверенных условиях оказалось для них китайской грамотой. Они умудряются забивать пространства всякой ужасающей мебелью, вешать картины куда попало, а то и вообще разделывать рыбу в месте, где живет Искусство. Поэтому то были созданы другие “стены”.
-Другие стены?
-Да, “стены” на нашем слэнге – это различные Художественные Места для Проживания, чтобы много не проговаривать. Я не буду утомлять тебя богатой и интересной историей разных Стен, расскажу лишь про современные.
Помимо универсального, но, увы, открытого для профанации PE, есть и две более перспективных Стены. Во-первых это Vivere Stazione от Сони.
-Сони?
-Да, Сонни Ферченелли. Он из Неаполя. Славный малый и один из умнейших людей в Искусстве. Он умудряется выпускать свои уникальные серии, которые постоянно имеют успех. Я как-нибудь расскажу про него поподробней и обязательно познакомлю. Ты сможешь многому научится от него.
-Однако мы уже пришли ко второму цеху. Это Цех дополнений.
-А что здесь происходит?
-Ну, ты должен был заметить в цехе Портретов, что там зачастую не хватает неких деталей.
-Ну я подумал, что это такой стиль рисунка. Дядя рассказывал мне про Аскетизм.
-Хе-хе, стиль. Да, во времена твоего дяди это могло существовать. Тогда искусство еще зарождалось, не было никаких правил, ничего не было установлено. Студии тогда творили вслепую, не знаю, что будет завтра. Отсюда они могли себе позволить менять стили.
Но не сейчас, нет. Сейчас люди хотят стабильности. Поэтому у каждой студии есть свой один стиль. Серии же формируются цветовой гаммой, композицией и вот, в том числе, Дополнениями.
* * *
Произнеся это, Альфонсо приоткрыл дверь в помещение, которое было просто забито кусками холста. Бесчисленное множество отрезков холста было развешано по стенам и разложено по столам, стульям и полу. Несколько из отрезков было даже на потолке, непонятно как так оказавшись. На отрезках были нарисованы самые разнообразные вещи.
Камни, озера, деревья, лошади, замки. Другие содержали детали одежды, всевозможную лицевую растительность от усов и длинных бород до аккуратных бакенбард. Здесь же были детали одежды, облака, канделябры, еда и дикие животные. Словом все, что только можно было нарисовать на заднем или переднем фоне, было аккуратно нарисовано, вырезано по форме и разложено по этому странному цеху. Поэтому он скорее напоминал жилище доктора Фарнкенштейна, который перед людьми тренировался сшивать по частям предметы живописи. Джузеппе смотрел на эту причудливую коллекцию с лицом, выражавшим целый букет эмоций. Наконец он выдавил из себя слова
-Но господин Альфонсо, я не понимаю. К чему рисовать это все отдельно?
-Мальчик мой, но ведь это же элементарно. Эти детали могут затем использоваться для уже купленных больших картин.
-Но, зачем?
-Я уже говорил тебе – наша студия заботится о своих клиентах. Поэтому мы позаботились о наиболее гибкой системе. Клиент может за сравнительно небольшую сумму купить себе портрет, а затем по своему вкусу украсить его деталями. Сколько денег он хочет потратить на них – столько он и платит. Клиенту удобно, нам удобно, всем выгодно и приятно. Мы называем эту систему Castomizio и она пользуется все возрастающей популярностью.
-То есть вы кастомизируете… портреты?
-И я могу с гордостью сказать, что наша система наиболее гибкая и изящная, чем у любой другой студии. Мы горды некоторыми линиями Дополнений. К примеру, нашему ведущему художнику по дополнениям, Марио… Марио, как дела?
При этой фразе низенький бородатый человек, корпевший над очередным отрезком приподнял голову и помахал рукой в знак приветствия.
-Да, Марио, отличная работа, продолжай… Так вот Марио у нас особо удается скот. Коровы, козы, а уж Овцы… Это Овцы, какие были в самом земном Раю. Они словно сотканы из облаков. Однако негоже нам с тобой витать в облаках. Пойдем, нам еще предстоит обойти несколько цехов.
И они вышли через дверь, оставив здешних людей сгорбившись вырисовывать пуговицы на камзолах и далекие звезды для ночных картин.
* * *
-А какая вторая “стена”? – спросил Джузеппе, как только они вышли.
-Да, продолжим. Вторая стена – это El Scatola VIII от Римской Студии Micasoffice. Сравнивать их – удел профессиональных диспутов. Однако главное – в них созданы наилучшие условия для внедрения Искусства в жизнь, т.е. нашей профессии. Во-первых ,в них уже расставлена мебель в идеальном расположении. Само собой и ячейки под разные картины, скульптуры и декор также заранее продуманы и размечены. Также как и все Окна. Словом там уже есть все, что нужно, кроме самих Искусств. Это экономит силы, слова, да и просто уберегает разум клиента от ненужных технических подробностей.
Все готово, все хорошо и отлично работает. Искусство продвигается наиболее эффективно.
Такие основные стены. Конечно, я не говорю о всяких портативных, вроде специальных версий картин для карет, чтобы во время путешествия было что посмотреть. Обычно они делают на очень низкокачественном холсте и больше представляют собой театр вырезанных марионеток. Специальный человек, дергая за ниточки, может заставить персонажей на картине плясать или разговаривать. Довольно низкопробное развлечение, но ведь нужно же людям чем-то себя занимать, покуда они едут в карете из города в город.
Но вот они подошли к очередному цеху и, не имея скромности топтаться на пороге, тут же зашли в него.
-Это, парень, цех Вторичных жанров. Здесь мы создаем картины жанров специализированных. Главный жанр тут – Simulacro. Тут уж у каждой студии свой конек. Мы, например, специализируемся на изображении Коней. Так что Кони – наш конек.
- здесь Альфонсо не удержался и хихикнул собственному каламбуру.
-Да, господин. Я вижу коней. Но они ведь стоят в совершенно одинаковых позах.
-Конечно. А как им еще стоять? Кого волнует поза коня. Тут важно объяснить тебе правильное положение вещей. Картины жанра Simulacro предназначены для весьма особенных ценителей искусства. Так, они ценят весьма особое искусство, весьма ограниченное. Зато ценят его очень высоко и придирчиво.
-При всем уважении, господин, но где же здесь искусство? Это по сути одни и те же кони.
-Ааа, но приглядись повнимательнее. Вот этот конь – боевой, в нем наиболее подробно прорисована броня, каждый элемент сбруи и подпруги. Фактически он идеально передает настоящего боевого коня, поэтому покупатели этой картины могут обсуждать различных боевых коней между собой и судить, кто бы из них победил на войне, скольких бы пехотинцев затоптал бы он своим копытом.
-Господин, но вы говорите что люди… Обсуждают коней по картинам?
-Конечно же. Посуди сам – сколько раз в жизни они видели живого Дистрие? А тут он – весит у них на стене. Они могут смотреть на него сколь угодно долго. И выносить суждения.
-То есть люди, никогда не видавшие боевого коня, будут рассуждать о его достоинствах?
Альфонсо хитро подмигнул
-В этом то и великая сила искусства, а парень? Перемещать реальность тем, кто ее жаждет. В любом случае, мы делаем коней, другие студии – армии, воинов или осадное оборудование. Воины сейчас очень хорошо продаются. Я даже подумываю слегка сменить профиль.
-Я помню,дядя Гвидо показывал мне свои картины великих воинов прошлого. Удивительно, как он умудрялся вписать в картину ангелов, небесные сферы и земные дела. Он много рассказывал мне о продуманной композиции, о том, как нужно передавать война, как отражение деяний богов и людей, как правильно располагать его позу. Он постоянно вводил в картины древние девизы на латыни, рыцарские герба и мифических существ.
-Ааа, Старая школа. Другой такой нет, а? Но сейчас все проще, парень. Сейчас главное – это наличие красной краски.
-Я не понимаю вас, господин.
-Кровь, парень, кровь. Воин должен быть с ног до головы в крови. Он должен быть в сражении, в постоянном сражении, желательно побольше разнообразия тварей или врагов, которых он рубит своим мечом. Я даже придумал свежий ход, только не рассказывай не кому, это большой секрет.
-Конечно, Господин, мой рот на замке.
-Так вот я подумываю сделать его врагов – дополнениями. За деньги можно будет докупить другую тварь или достойного врага и вставить в картину. Ну и конечно же – множество видов ударов. Пусть воин рубит сверху, сбоку, пусть колет мечом, размозжает головы врагов булавой, насаживает на копье. Еще лучшая моя идея – совместить портреты и изображения воина. Клиент сможет поставить себя на место воина! Только представь популярность таких картин! Да, это поле безграничного совершенствования. Но запомни – никому сейчас вся эта метафизика неинтересна. Ведь мы же не служим конкретному воину, мы служим Искусству.
-Да, вы так говорите.
-И я, конечно же, прав. В общем, здесь есть и другие жанры, но он очень мало сейчас представлены, поэтому над ними трудится 1-2 художника. Пейзажи вообще постепенно умирают, в них нет динамики прочих картин. Действительно, куда может убежать пейзаж, а?
И Альфонсо в очередной раз засмеялся собственной шутке.
* * *
-Ну вот и настала пора, мой мальчик, - сказал Альфонсо, когда они вышли и из этого цеха, - настала пора спуститься в самый 9 круг ада.
Театральным движение он приоткрыл дверь, за которой вниз уходили каменные ступени с каким-ми то красными подтеками. Когда они дошли до низу лестницы, то оказалось, что ведет она в подвальное помещение с низкими потолками. Первое, что обращало на себя внимание в этом помещении, так это сильный жанр, идущих от горящих в нем жаровен. Помимо жаровен, в помещении находилось множество чанов и тиглей с булькающими, кипящими и просто находящимися в них жидкостями различных цветов. По комнате ходили люди, облаченные в длинные кожаные плащи и закрывавшие рот и нос кусками ткани.
-Господин Альфонсо, вы что, содержите алхимическую лабораторию?
Глаза Альфонсо забегали из стороны в сторону.
- Ну, собственно говоря они не занимаются Алхимией, как таковой. Не ищут всякую ерунду, вроде Философского Камня или Гомунгулуса. Нет, здесь мы создаем краски.
-Но ведь рецепты красок давно известны.
-Да, но нас не устраивают привычные краски. Что главное в искусстве живописи, Джузеппе?
-Ну, дядя Гвидо говорил что…
-Цвет, мой мальчик. Яркость цвета. Чем ярче и насыщенней цвет, тем лучше. Поэтому то мы без устали проводим эксперименты по созданию новых, более насыщенных красок.
Чем ярче цвет, тем лучше. Мы добились невероятных результатов в последнее время, по крайней мере, с теплыми цветами. Но для таких красок нужны хорошие, качественные холсты, потому что из-за добавления металлов они довольно тяжелы. Один минус – они быстро выцветают. Но ведь с другой стороны – это ведь даже и Плюс. Появляется повод купить новую картину.
-А как же Искусство на века?
-А Исскуство и будет на века. Просто конкретная картина, связанная с конкретным человечком исчезнет и заменится на другую.
-Но ведь раньше были художники, что творили на века. Они создавали вечные шедевры.
-Да, была такая эпоха. Но их время прошло. Искусство развивается, вне зависимости от предпочтений людей. Сумма всех произведений Искусства остается постоянной, а вот отдельные произведения хочешь, не хочешь, а приходится менять. Во многом, поэтому теперь и невозможно заниматься искусством вне студий. Один человек просто не может потянуть такое поэтапное творение искусства. Как он и не в состоянии обеспечить весь процесс Искусства, как оно должно быть. Потому что процесс Искусства, каков он сейчас – это наиболее эффективная и удобная для всех форма. И что самое главное – он устраивает всех наилучшим образом. Как, скажем мой камзол.
Альфонсо обернулся вокруг себя, позволяя оценить его камзол, весьма яркого цвета и богато украшенный деталями.
-Мой камзол хорошо представляет современное Искусство. Он удобен, он ярок, в нем много изящных и стильных деталей. Ну и само собой – он практичен и пошит с точки зрения моих интересов, поэтому содержит все необходимые карманы.
-Ну хорошо, то есть вы создаете краску для картин
-И для стен. Какая же это живопись, если у картины нет достойного контраста и фона. Фон – это тоже наша задача.
-Вы… расписываете стены?
-В основном однотонно, да. Здесь есть еще кое-какие особенности с освещением, но это уже подробности. Но время пришло, парень, подняться из этой Геенны огненной и перейдем наконец в самый главный цех из всех, что мы сегодня видели… мозг студии, ее самый центр.
Джузеппе выглядел крайне заинтересованным. Безусловно, откровения сегодняшнего дня его крайне потрясли и он стремился во всем этом море непонятных концепций ухватится все-таки за спасительное бревно, которое удержит его на поверхности. В конце концов, Искусство не могло измениться настолько сильно.
* * *
И вот, с некой показной торжественностью, Альфонсо подвел паренька к дверям, богато украшенным различными вставками и позолотой. Театральным движением он отворил двери и завел Джузеппе в просторный, ярко освещенный зал. Его голос был похож на голос королевского привратника, оглашавшего высокопоставленных гостей.
-Добро пожаловать… в отдел Маркетинга.
На бедного Джузеппе было страшно смотреть. Он с отсутствующим видом смотрел на окружающее его помещение, заполненное людьми в стильных костюмах и больших досках, которые были изрисованы черными стрелками, надписями и фигурами.
-Но, как же отдел маркетинга может быть главным в искусстве? Что он вообще делает?
-Отдел Маркетинга определяет, каковы вкусы покупателей.
-Но вы же только что говорили, что главное – Искусство, а не покупатели.
-Конечно. Отдел Маркетинга занимается тем, что следит, чтобы покупатели соответствовали вкусам, которым пристало быть у ценителей Искусства.
-Но… Но как… Как же… - Джузеппе силился выдавить из себя артикулируемый вопрос, но все попытки пропадали в туне.
Альфонсо сжалился над пареньком и заговорил успокаивающим тоном.
-Ну, ну же, успокойся. Это все предельно просто. Безусловно есть определенные тенденции развития Искусства. Обычно они определяются на ежегодных конференциях. Они называются Edificio Essenza Esposizione и на них устанавливают основные тенденции в развитии Искусства. Затем, в зависимости от них, мы формируем свой фирменный стиль, согласно этим Тенденциям и нашей студийной идиоме, а затем отдел Маркетинга доводит это до клиентов, которые и покупают наши произведения.
-Но разве у клиентов не может быть мнения касательно Искусства.
-Джузеппе, помилуй немолодого уже человека – затянул Альфонсо картинным протяжным голосом. – Вспомни про камзол. Думаешь, когда я шел его заказывать, я ведь пошел к портному и попросил сшить камзол. Само собой, он измерил меня, но ведь стиль Камзола я ему не указывал. Просто сообщил свой род занятий и доход и он сшил камзол, который приличествует носить мне. И я доверяю ему, как профессионалу своего дела. Что могу я знать о камзолах. То же и с искусством. Наша основная задача – это сообщить бедным потерянным людям, какого оно – искусство. И они доверяют нам в этом. Тем самым сохраняя им время и силы для их собственных занятий.
-Но как вы убеждаете людей в своем стиле?
-Для этого то нам и нужен отдел Маркетинга. Основным здесь является древний принцип повторения. Если людям достаточно долго повторять какую-нибудь истину, то он ее усвоит и даже будет считать собственной мыслью, а посему будет бережно хранить ее и рассказывать другим. На этом построено все обучение, так?
- Но что делает ваш стиль – действительно искусство.
Альфонсо посмотрел на него непонимающим взглядом.
-Мальчик мой, но кто же еще будет об этом судить? Не торговец же рыбой и не сапожник. Совокупность студий выбирает тенденции в Искусстве, а также пути его претворения в жизнь, затем отдел Маркетинга доводит это до населения. Тем самым Искусство обретает плоть – людей, которые согласны покупать искусство и платить за это деньги. Неплохие деньги, смею заметить.
-Так вы занимаетесь этим ради наживы?
-Мой мальчик, теперь ты не на шутку меня тревожишь? Ведь это будет ужасно, если мы не будем брать денег за Искусство.
-Ну не обязательно совсем не брать, но вы ведь говорите о продвижении искусства.
-Так а это и есть продвижение. Как же иначе они будут знать, что Искусство – это самое важно в современной жизни, в эпоху величайшего Ренессанса? Только если мы будем устанавливать высоки цены на него. Да, чтобы купить себе какую-либо “Стену”, а затем необходимым образом обвесить ее, потребуется кругленькая сумма. Но ведь после этого владение всем этим прославит самого владельца, как тонкого знатока искусства. Именно так все вокруг и поймут, как Искусство важно и дорого и как здорово быть истинным ценителем. Я, наверное ,устану это повторять, но посмотри на Камзол. Разве меня бы приняли за Директора Студии, если бы не эти вензеля и позолота? Если бы не материалы и отделка? Также и с нашими картинами. Дорогой холст, дорогая и ярка краска, количество деталей в зависимости от размера картины, количество Дополнений – все это создает ценность картины, а значит и ее хозяина.
-Как размер определяет количество деталей?
-Ну, на этот вопрос ответит даже ребенок. Ведь чем больше картина, тем больше деталей на ней можно уместить. Ну же, взбодрись парень, ты выглядишь каким-то потерянным. Давай сделаем так… До конца рабочего дня осталось немного, почему бы нам вместо разговорах об Искусстве не сходить и не посмотреть на само Жилище Искусства? У нас недалеко стоит свежий Scatola, только-только воздвигнутый, в который еще не заехал владелец. Но, он уже поручил нам оформить ее на довольно неплохую сумму. Так что ты сможешь сам убедится в том, как это здорово и почему к этому все стремятся.
-Потому что вы так говорите, - с горечью в голосе пробормотал Джузеппе, но директор, уже набиравший ход, его просто не услышал. Поэтому Джузеппе, не глядя ни на что, а просто вылупив глаза, последовал за ним.
* * *
Выйдя на улицу, они вновь наткнулись на рисующего на мостовой мальчика. Альфонсо недовольно проговорил
-Ты все еще здесь? Что ты можешь рисовать так долго? Запомни, это неэффективно.
Он окинул взглядом рисунок. На нем были изображены какие-то деформированные деревья, непонятное красное поле и прочие не слишком разборчивые детали.
-Нееет, мальчуган. Запомни, крайне важны пропорции и перспектива. А они у тебя нарушены совершенно. Не может быть картины без перспективы и пропорций. Это ерунда, а не картина. Выучись вначале рисовать в перспективе, мы не в средних веках, в конце концов. Пойдем, парень, я расскажу по дороге тебе о том, как важна перспектива и как без нее живопись невозможна.
Одну прогулку по живописным улицам Милана спустя, они дошли до того самого дома. Удивительно, но снаружи он выглядел ровно также, как и прочие дома на этой стороне улицы. На молчаливый вопрос Джузеппе директор кивнул:
-Да да, это целый квартал, который был заранее скуплен Micasoffice для застройки. Их новые “Стены” чрезвычайно популярны у местной буржуазии.
И они проследовали внутрь El Scatola. Внутри нее было довольно светло и угрюмого вида человек ходил от картине к картине, что были вывешены по стенам и что-то на них разглядывал, а затем записывал на небольшой листок, что был у него в руках.
-Господин Альфонсо, а что делает этот господин?
-А, это Нунцио, он наш специалист по безопасности. Дело в том, что недавно какие-то подозрительные люди стали заниматься неприятными делами. Они копируют наши картины и продают их. Я подозреваю, что это чертовы Корсиканцы. Кто еще будет заниматься такой низменной деятельностью.
-А они продают копии, как свои собственные картины?
-Нет, они не скрывают с какой студии картина.
-Так вам жалко денег?
На этот раз Альфонсо уже не хватило сил улыбнуться.
-Я поражен, насколько многого ты не понимаешь в нашем ремесле. Денег нам в принципе хватает. Хоть их и жалко, но не настолько. Но посуди сам, что станет с нашей репутацией! Ведь люди подумают, что эти проклятые Корсиканские пираты могут производить копии наших картин!
-Но ведь картины одной серии и так одни и те же!
-Вот именно, ты ухватил самую суть! Если Корсиканцы будут копировать наши картины, то люди могут подумать, что это можно делать и без студии.
-Почему же нет?
-Но ведь они не будут настоящими? Это будут не подлинные копии, изготовленные в студии? Это будут грязные Корсиканские подделки. Мы не можем допустить, чтобы искусство распространял кто-либо, кроме нас, потому что ответственность за его распространение лежит на нас! Никто, кроме нас не отвечает за него, поэтому мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь еще занимался им. Поэтому-то Искусство законом разрешено только в рамках студий.
-Но как вы боретесь с этим копированием?
-Ну, в данный момент Нунцио сверяет порядковые номера картин, что весят на стенах с теми, что записаны у него. Если номер совпадает – значит это аутентичная копия картины от нашей студии. Если нет – это Корсиканская поделка и подлежит изъятию. Но, увы, эти средства уже не настолько эффективны. Особенно плохи PE с их чертовой универсальностью. Поэтому многие от них отказываются, переходят на прочие “Стены”. Вот, скажем, погляди сюда. И он указал на висевшую в углу картину. Это серия изображений исторических личностей. Студия Micasoffice выпускает ее только для своих El Scatola.
-Ее нельзя будет повесить в другой “стене”?
-О нет. Они позаботились, чтобы их крепления отличались. На всех других креплениях она просто не будет держаться на стене.
Джузеппе сложил руки на груди
-Погодите, но ведь если они продают свои картины только для своих “Стен”, не делают ли они свои “Стены” популярнее прочих? А значит и зарабатывают больше денег на их продаже.
Директор неодобрительно и вопросительно посмотрел на Джузеппе.
-Что это с тобой и деньгами, парень? Я понимаю, тебе хочется хорошо устроиться в жизни. Но ведь нельзя думать только о деньгах! Гораздо более важно, что Студия Micasoffice заботится о том, что их произведения наилучшим образом используются. А где они могут лучше использоваться ,кроме как в их собственной “Стене”, которую они лучше всех и знают. Это как раз та забота о клиентах, которую я, например, очень уважаю. Я бы и сам так сделал, если бы наш профиль не позволял нам пользоваться лишь одной “Стеной”. Поэтому-то нам заодно и приходится выдумывать как продавать картины на разные “Стены”, а заодно и выдумывать новые способы защиты.
-А что это за средства?
-Ну, у наших ребят в Маркетинге родилась гениальная идея: В обычное время Картины будут закрыты специальным полотном и закрыты на замок. Чтобы открыть Картину, чтобы насладится ей, будет посылаться специальный гонец, который сбегает в студию за ключом, затем принесет его обратно и откроет картину. Пока хозяин и, скажем, его гости наслаждаются картиной, гонец внимательно смотрит ,чтобы никто не пытался ее срисовать. Затем, когда Хозяин закончил смотреть на картину, она запирается и ключ относится обратно на студию.
-А это не слишком сложный процесс?
-Ну, это только кажется. На самом деле при достаточном количестве гонцов, а мы их можем себе позволить, это все становиться довольно эффективным. Да и выбирать особо не приходятся, Корсиканцы вынуждают нас действовать! Однако же, мальчик, нам пора уходить. Осмотри еще раз этот высший вид жилья.
Джузеппе последовал совету и оглядел жилье. Стены были стильно выкрашены, окна открыты нараспашку и свет заливал комнату. По стенам висели картины с изображениями людей, в углах даже стояли небольшие изящные статуэтки, должно быть хозяев дома. Все было идеально выверено, а небольшие выемки на стенах указывали, что картины весят все по своим местам. Даже мебель удивительным образом сочеталась с общим стилем комнаты. Все было четко выверено, ярко и изящно, с множеством мелких, мастерски выверенных деталей. Но как Джузеппе не силился, как не стремился отогнать подальше странное впечатление, он не мог не думать, что вся эта комната напоминает ему старую пыльную коробку. Люди с картин смотрели на него одинаковыми безжизненными лицами, их яркие камзолы со множеством деталей оставляли в глазах рябь. Сами же стены словно давили со всех сторон, как будто постоянно показывая и доказывая, что они – настоящее Искусство, а ты – так, всего лишь никчемный его хозяин. Они излучали настоящую ауру превосходства. Своей выверенностью, своей внешней идеальностью, своими деталями, чтобы рассмотреть которые потребовалось бы несколько лет. Джузеппе закрыл глаза и вспомнил мастерскую дядя. Полная беспорядка, с серыми невыразительными стенами и потеками красок, она не могла и сравнится со здешним убранством. Но картины его жили своей собственной жизнью. В них не было много деталей, они не могли похвастаться сильно яркими красками. Да и холст был самым обычным. Но каждая из них словно рассказывала целую историю жизни. Историю, что заключала в себе целую жизнь, но в то же время которую можно было бы умудрится поместить на холст. И временами казалось, что сами эти картины тоже жыли, вновь и вновь переживая такую интересную и яркую жизнь, будь это благородный рыцарь или простой пахарь, который вдруг увидел невероятные далекие страны. Джузеппе, со счастливой улыбкой открыл глаза и вместе с Альфонсо вышел из дома.
* * *
-Господин Альфонсо, скажите, а вы правда считаете что таким Искусство должно быть?
-Конечно, мальчик мой. Это естественно, это закономерно и к этому оно всегда придет. Есть несколько студий, спонсируемых государством, где они пытаются, по их словам “Экспериментировать” Они рисуют непонятные фигуры на ужасающего качества холстах. Фактически это даже не холсты, а так, склеенные куски соломы. Главное для них – это как можно более непонятные и причудливые фигуры на картине. Они называют это ArteCasa и дико горды что они, якобы “Идут наперекор” большим студиям, как наша. Но на деле все, что они производят – идет нам на руку. Потому что люди тоже не дураки. Они понимают, что настоящее Искусство не может творится на ужасных холстах, которые сразу расползутся .Как расползется скверно сшитый Камзол. И поначалу люди хоть и кивают на эти поделки, соглашаясь что мол, это да, интересно. Но на деле они интересуют их также, как уличная драка. Рано или поздно люди осознают всю бессмысленность подобных затей, которые могут привлечь только тем, чем привлекает сама драка – необычностью, острыми ощущениями и своим вычурным видом, подобно разбитому в кровь лицо. Однако, постоянно сталкиваясь с этим, люди устают от них до ужаса. Они начинают их отвращать. И тогда люди идут к нам, в поисках Искусства. И мы даем им самое настоящее, качественное и верное искусство. Так что они работают на выгоду нам.
Смекаешь, парень?
-Да, господин, Я все понимаю.
-Ладно, парень. Сегодня уже поздно. Иди-ка ты спать. Приходи завтра, мы подыщем тебе место где-нибудь.
-Спасибо, господин. До свидания, господин.
-Пока, парень.
* * *
Альфонсо шел по улице и думал о Джузеппе. Думал, что из парня выйдет толк, если выбить из его головы всю эту античную ахинею. Времена меняются, а Искусство должно все так же течь в народ. И они обеспечивают это. Старые художники, вроде старика Гвидо никогда не сталкивались с таким напором. Они и представить себе не могли, как руководить студией, подобной Eccletico Arti. Что они вообще могли понимать в Искусстве, если они всего лишь рисовали, что им хотелось. Ведь Искусство – это гораздо большее, чем один рисунок или один человек. И уж даже если бы был один человек, то это точно был бы он, Альфонсо Бениэстраре и никто другой! Ай, гони от себя эти дурацкие мысли, откуда они только лезут. Ты знаешь как обстоят дела, другие директора студий знают это и они подтверждают это каждый год на выставках.
В полном смятении, Альфонсо прошел мимо мазни на мостовой. Мальчика, что рисовал всю эту ерунду, нигде уже не было видно.
-И слава богу, - подумал Альфонсо. – Он надоел уже всем, и наверняка уже надоел клиентом, которым пришлось через него перешагивать.
Альфонсо прошел к себе в кабинет и подошел к окну. Все-таки это был хороший день, и он был даже рад этой экскурсии экспромтом, хе-хе. В конце концов он только что объективно доказал и себе и этому парню, что система работает, Искусство движется вперед, а за ним и все человечество. И, что самое главное – Альфонсо у руля этого прекрасного корабля. И костюмчик при этом сидит.
При этой мысли Альфонсо одернул свой костюм и глянул вниз, на мостовую. И он увидел там…
Солнце. Самое настоящее Солнце, выглядывающее из-за прекрасной тихой равнины. С высоты окна кабинета Альфонсо, все перспективы и пропорции выровнялись и приобрели истинные формы… пугающе реальные формы. Альфонсо не мог поверить своим глазам: Пейзаж, нарисованный камешками на мостовой словно жил. Восходящее солнце светили своим призрачным и странным нарисованным светом, колосья на нарисованном поле рисовали разводы, когда по ним пробегал ветер, а деревья мирно покачивались в рассветной дымке. Свет же медленно восходящего солнца слепил глаза Директору. Наконец Альфонсо не выдержал и отвел глаза от невероятной картины. Взгляд его упал на его Камзол, также освещенный призрачным светом нарисованного солнца. И камзол его, его яркий изящный дорогой камзол, в лучах его был совершенно прозрачным..
То, что вокруг - все очень грустно
А верить в лучшее не смею.
Я всей душой люблю искусство
И ненавижу индустрию.
